Куряки выросли в контексте открытой пропаганды и даже культа курения. Шульженковское «Давай закурим», папироса Штирлица, трубка Холмса, дым сталинской «Герцоговины», самокрутка Сухова, набитые пепельницы Мравинского и даже мятые «хабарики» Волка из «Ну, погоди!»... Такой мой ассоциативный ряд может показаться странным, но в цивилизованных странах, которые прошли через введение постепенной пропаганды здорового образа жизни, любые образы курящего героя в игровом кино давно квалифицируются как прямая пропаганда, а потому их не увидишь на общенациональном ТВ. У нас — по-прежнему сплошь и рядом.
Что в таком случае делало с нами государство последние 50 лет? Навязывало курение как моду. «Зачем?» — резонно спросите вы. Я отвечу: затем, что в советское время существовала монополия на табак. За счет монополии (конечно, не только табачной) пополнялся бюджет СССР. Культ кинокурева был настолько важен, что ради него легко перешагивали через историческую правду. Мы все помним, как в «Семнадцати мгновениях» отчаянно смолит Штирлиц, хотя с 1938 года Гиммлер запретил офицерам СС и полиции курение в рабочее время, а с 1939 года уже НСДАП объявило о полном запрете сигар, сигарет и папирос для своих членов.
Полвека подряд через литературу, эстраду, кинематограф, театр, образы вождей, через фронтовую романтику Великой Отечественной, рабочие традиции перекуров, живопись государство приучало народ курить. Я помню, как в армии перерыв в работе назывался перекуром. И это была не фигура речи. «Те, кто курят, могут перекурить, а те, кто нет — продолжают работать!» — такие слова мы слышали в рядах ВС.
Куряки образца 2013 года — преимущественно дети и внуки этой пропаганды. Они когда-то доверились государству и стали жертвой его пропагандистской машины. Табачная зависимость реальна и безжалостна. Никто не спорит: уводить курильщиков от зависимости необходимо. Но делать это нужно, продумав каждый шаг. По статистике ВОЗ, в нашей стране 44 млн курильщиков. Вдумайтесь в эту цифру! Это большинство взрослого и почти треть всего населения России!
И что же делает государство с этими миллионами? То, что оно умеет делать лучше всего. Вводит репрессивный запрет, по сути, вычеркивает курильщиков из жизни. Вчера оно сунуло людям в зубы сигарету, а сегодня объявило им войну. Стилистика введения такого запрета безапелляционна и унизительна. Ведется эта «война» без всякого учета, что среди «репрессированных» — старики, ветераны труда и ВОВ, прошедшие всю свою жизнь с «папироской».
Более того, по своей неподготовленности кампания напоминает антиалкогольную кампанию конца 1980-х — бестолковая прихоть одного генсека вызвала хаотичную реакцию на местах. Что было дальше, все помнят. Вырубленные виноградники, и люди, травившиеся денатуратом и паленой водкой.
Меня сложно заподозрить в лоббизме курения. В моей семье никогда не курили, и я — последовательный противник этой привычки. Я считал и считаю, что производители табака в прямом смысле убивают население. Но механизм принятия решений в стилистике репрессивного советского прошлого вызывает у меня протест! Принятый вчера закон тупо содран с западного, где совершенно другая ментальность, другая степень готовности общества, где пропаганда здорового образа жизни вводилась постепенно и десятилетиями.
Думу не зря назвали «взбесившимся принтером». Парламент продолжает радостно подтверждать этот «ник». Депутаты и сенаторы берут под козырек, нажимая кнопки, а потом спокойно нарушают ими же введенный запрет, закуривая в кабинетах. А что делать 44 млн их соотечественников, никто из них не задумывается.
Вот почему я призываю власть взять тайм-аут и отложить введение закона. Считаю, что для введения запрета нужен переходный период. Нужна полноценная продуманная программа: в течение нескольких лет курильщикам должна быть предложена альтернатива, на ТВ должны появиться новые образы — должно, в конце концов, стать модным не курить. Так, чтобы решение бросить стало осознанным шагом самостоятельного свободного человека. Выбросить людей за борт в России умеют, а позаботиться о своих гражданах слабо?
